Все было совсем неплохо первые несколько лет. Полноценная семья, счастливые лица на фотографиях, походы на лодке отца в море, где тот учил детей вязать узлы и рассказывал как определить свое месторасположение по звездному небу. Наверное, еще меньше дурного помнит о Мурате разве что Хонде, которой было совсем мало лет, когда тот покинул семью, но и у Ланса (тогда еще Айдина) на деле не осталось дурных воспоминаний. Объективней всех на ситуацию с родителем всегда смотрел Мирек, который был и старше и внимательней к деталям может еще потому, что в ту пору входил в пубертатный период, а потому в принципе с подозрением относился к людям, что воспитали его. Но о какой, собственно, поре мы говорим?

Мурат Эльчин был личностью всегда не самой простой. Имелись у него и некоторые фобии и обсессивно-компульсивное расстройство, но в той мере, в которой все это больше раздражали Панси нежели вызывало какие-то подозрения. Откровенно говоря она всегда щемила Мурата, тихо расшатывая и без того не самую устойчивую крышу, вступая в конфликты на религиозные темы с его родителями, по факту подключая и их в процесс "гнобления" мужчины. Все это видел Мирек, как и видел он, что Мурат запирается в гараже, как иногда он срывается то на соседского пса, то на самого старшего сына, когда и тот умудрялся вставлять замечания. Младших детей же тщательно оберегали от лишней, не нужной пока информации о реальном положении дел в семье ровно до той поры, пока Панси не изменила мужу с коллегой по имени Даг и не решила ему об этом сообщить выставив чемоданы на улицу. Флегматичный покладистый муж окончательно опостылел и она предложила ему валить в Стамбул и радовать папочку с мамочкой новостью о том, что неугодная им жена дала ему от ворот поворот. Но даже тут и Ланс и Хонде были более склонны винить во всем мать, а не отца потому как сразу после этого Панси уехала с Дагом в импровизированное свадебное путешествие, а детей оставила на Мирека.

Мурат, конечно, ушел. Сначала поселился в мотеле, а после купил себе какой-то дом...следы теряются на несколько лет. Воспитанием десятилетнего Ланса и семилетней Хонде занимается пятнадцатилетний Мирек, которому слишком рано приходится найти заработок и возложить на себя обязанности по дому. Панси ведет себя как непутевая мать и вслед за ушедшем через полгода Дагом появляются Стивен, Джимми, Лео и другие. Все на что хватает сознательности - не рожать больше детей, хотя тут под вопросом осознанность решения. Через год после развода у Панси случается выкидыш и ее дети просто подозревают, что после него она больше не может понести. А через три года приходит ужасная новость об аресте Мурата. Факт скандальной истории попавшей в газеты ошарашивает и ранит всех членов семьи в разной степени. Особенно после того, как под окнами появляются папарацци. Панси с удовольствием дает интервью, взахлеб рассказывая о том, как сбежала от "этого психопата" и о том, как подозревала, что он способен на что-то страшное. Мирек уходит в себя и в заботы о младших, Хонде отказывается верить в правду, а Ланс...он чувствует себя преданным. У Мурата он ходил в любимчиках и знал об этом. Более того, гордился. Его называли копией отца, обходя вниманием даже первенца Мирека. Лансу нравилось быть с отцом и купаться в его любви, а теперь...теперь он не понимает, как не мог видеть под маской доброго родителя чудовище.  Как умудрялся обманываться в его благородстве и поддерживать его после развода, не раз и не два кричать, что уйдет жить к нему. И время нисколько не лечит, оно лишь учит жить с этим отвратительным пустым местом, что образовалось в сердце.

Мирек  поступает в полицейскую академию. Не скрывает даже, что этим пытается исправить грехи отца, он ведь хорошо проработал ситуацию и теперь планирует ловить ублюдков и психопатов искупая сделанное Муратом. Хонде просто закрывается от всех и отказывается вспоминать случившееся, а Ланс решает отказаться от всего, что было связанно с отцом. Резко меняет круг интересов, оставляя море сестре, клятвенно обещает и через года исполняет свое обещание изменить имя и фамилию. В первом случае достаточно просто поменять второе с первым местами, во втором взять фамилию матери. Года до побега из Сиэтла в Лос-Анджелес кажутся адом, ведь ко всем детям Мурата надолго прилепляется статус детей психопата-извращенца. И если Мирек и Хонде еще как-то справляются, то Ланс становится полноценным изгоем и завсегдатаем школьных драк. На выпускной даже не идет, ведь уже знает что поступил в Калифорнийский университет и считает дни до того, как свалит из ненавистного города.

Начинается лучшая пора жизни юноши несмотря на то, что и чудовищно тяжелая. Вероятно, что Ланс единственный студент медвуза, получающий максимум удовольствия от полного погружения в науку. Отсутствие сна воспринимается как благо потому, что спасает от кошмаров, а бесконечные практики и зубрежка лучше всякой психотерапии мешают думать о прошлом. В личной жизни ничего серьезного - в основном ни к чему не обещающие романы - подпустить кого-то настолько близко к себе мешает ролевая модель семьи, на которую Ланс насмотрелся дома. А к цинизму и способности пить все, что горит обязывает выбранная профессия. Но даже после пьянки здоровая пока еще печень и нервная система позволяют подающему надежды студенту не дрогнув рукой провести операцию на перитониальном животе. По окончанию университета кажется, что Ланс излечился полностью и частично заслугу за это приписывает себе его девушка, а по совместительству и психотерапевт. Продержавшись в отношениях не мало, а целый год, Карен шутит о том, что получив диплом больше не сможет работать с Лансом и он смеется, а еще через год пара расстается и вопрос этики свиданий с пациентом рассасывается сам по себе. После еще несколько лет никаких серьезных чувств, только разгрузка на работе, ведь ординатура не оставляет времени ни на что. И вот, наконец, Ланс становится полноправным практикующим хирургом, которому доверяют быть первой скрипкой на операциях, а доктора с опытом и репутацией не могут скрыть улыбки попадая с ним в пару на дежурства.

Работа приносит ему и новые, казалось бы, серьезные отношения с Гвен Рейган, что сначала становится его пациенткой. Коллеги шутят на тему созвучия их имен еще при ее поступлении и пока моются с Лансом перед операцией. Шутит и он сам, а потом не сразу понимает, что попал капитально, когда девушка сама идет на встречу и уже к вечеру после выписки присылает ему sms. Не видя никакого криминала в интересе к себе (тем более, что и сам начал флиртовать с Гвен уже в послеоперационной) смело выходит на контакт и все как-то закручивается. Вероятно, что сначала не серьезно, в рамках стандартного базового пакета услуг, но за полгода что-то меняется, а после...после становиться совсем странно.

Его отец Мурат из тюрьмы внезапно решает потребовать пересмотр своего дела. Об этом Лансу сообщает по телефону брат предлагая приехать на суд. Доверяя, он рассказывает обо всем Гвен и вместе они принимают решение, что не стоит возвращаться в Сиэтл ковырять старую рану пальцем. Но в тайне от девушку Ланс все еще не выдерживает и покупает билет на самолет. Сам себе не хочет признаваться, но есть желание посмотреть на отца, в его глаза и может тогда понять что в них изменилось после развода, что привело таким ужасающим решениям в его жизни. Собирается соврать Гвен про то, что едет на конференцию, но та вперед говорит о необходимости уехать на...опять на конференцию по каким-то там своим бабочкам или типа того...Ланс кивает, радуясь, что можно не врать, а через день встречается с ней у здания суда.

Знание того, что Гвен была одной из похищенных Муратом детей еще предстоит полностью переварить. То, что началось как полноценная ссора временно переросло в холодное "потом поговорим", ведь на самом интересном пару прервал начавшийся в городе ад. Препираться в уличной давке - глупо, да и на станции, когда Ланс все же морозил Гвен уши взглядом, но ни на минуту не выпускал из виду. Хотя, помощь в больше мере потребовалась ему, когда радикально настроенная группа объявила себя хозяевами подземки. Первые дни после укрытия в метро Ланс искал своего брата, зная что тот патрулировал митинг, а потому как то пропустил все политические переходы. Осознал, когда ему предъявили за мусульманство и турецкое происхождение, ведь несмотря на смену имени, многие в городе знали семью долгое время и обмануться не могли. Более того, Ланс и не скрывал, по крайней мере, свою религию, что и вызвало в первую очередь возмущение радикалов. Те начали как раз прочесывать выживших на предмет "отклонений" по принципу золотого сечения и решили заодно устроить и крестовый поход. Выкидывать Ланса из убежища не стали - не так много врачей оказалось в списке, особенно практикующих и оперирующих. Впрочем, кто знает, что там сейчас на поверхности...понимать бы чем пугают наверняка.