Everybody's so full of shit.
Все. И я не исключение. Всегда ли я был таким? Позором своей семьи, мальчиком без будущего, худшим из людей /а это почти цитата/? Я не был тем, кого избивал отец или тайно насиловал сосед. Не был тем, на кого в школе показывали пальцем. Меня не унижали, не втаптывали в грязь. Любой из вас сказал бы, что у меня нет повода злиться на этот мир.
Я рос в любви, ровно поделенной на 4 части, в семье справедливого копа и милой учительницы. С детства знал, что "хорошо", а что "плохо". Но понимания, как оказалось, недостаточно. Когда тебя как маленького котенка тыкают в дерьмо, указывая на ошибки, ты волей-неволей захочешь выбрать сторону. Я не стер границы, я выбрал. Я не искал родительской заботы, с детства полюбил одиночество и дико в нем нуждался. Не так-то просто оставаться наедине с самим собой, живя вшестером. Не раз за столом звучала шутка, что я подкидыш. Слишком отличался от каждого из них.
В старших классах пришло осознание, что выгоднее быть плохим. Только им достаются сочные куски. Мое личное дело пестрило предупреждениями, но отцу удавалось вовремя подтирать за мной. Я разучился слушать. Кто-то бы сказал /переходный возраст/, но  поспешу вас огорчить, он длится до сих пор. Есть только мое мнение и неправильное. Научился доказывать это на кулаках. Любая драка как всплеск агрессии, от которой я получаю наслаждение.
Полицейская академия не выход. Отец решил, что только военная дисциплина сумеет вправить мне мозги. Выбор пал на сухопутные войска, именуемые Армией США. Но эффект сработал в обратную сторону. Получив оружие и научившись им управлять я почувствовал власть. Мне развязали руки. На войне в горячей точке, куда я вызвался добровольцем, быть хорошим не требовалось. Чем больше в тебе злости, тем больше уверенности у верхушки, что ты все сделаешь правильно. Моя рука дрогнула лишь в первый раз, но я быстро научился воспринимать происходящее как видео-игры. За каждого убитого где-то там мне начислялись очки. Я научился получать удовольствие. Правда, мои шутки не всегда хорошо воспринимались среди своих. Они чувствовали, что мной управляет не только контракт, что на свободу выпустили зверя, которому нужна кровь.
Но армия подарила мне друзей и научила многому. Мой запал быстро остыл, зверь насытился. Мною гордились, меня ставили в пример. Здесь не было зависти. Каждый понимал, что когда-нибудь моя быстрая пуля спасет их. На одно из заданий меня отправили главным, отвечающим за 10-ых. Если бы я знал... Это задание чуть ли не каждую ночь прорывается в мое сознание.
Они ждали, что, если и выживу, буду молчать. Лучше бы я был мертв.
Но я не жалею о том, что сделал с теми, кто у руля.
Так я и оказался практически на улице. Сержант без права восстановления на службе. Такое возвращение было позором для семьи. Не удивлюсь, если отец бы предпочел получить тело в цинковом гробу и грамоту. Я не видел смысла отчитываться, рассказывать на чьей стороне правда.
Съехав из родительского дома уже через неделю я осел в Сиэтле, на окраине города в фургоне. На военную пенсию особо не разгуляешься, а идти трудиться во благо общества... даже звучит нелепо. Армия обязана мне, пусть до конца жизни и обеспечивает. Ни один день не обходился без алкоголя, видео-игр. Мне было плевать как я выгляжу в чужих глазах. Мальчишки слагали легенды о чокнутом бомже, живущем на окраине, их мамочки уводили их в сторону и прикрывали глаза, стоило мне появиться в магазине, а отцы, чей взгляд приводил меня в бешенство, хорошенько получали по роже.
Кто знает, возможно, я бы до конца своих дней вел жизнь неудачника, если бы не этот взрыв, заставший меня в моем трейлере.
So, meet me in the dark.