Родители Остина были слишком молоды, когда познакомились. Бурный роман вскружил им головы, а влюблённость подтолкнула к необдуманному решению скорее пожениться. Они не думали о последствиях, о том, что они совершенно не подходят друг к другу и что рождение ребёнка может хоть как-то негативно сказаться на их жизни. Стоит отметить, что последнее действительно их не коснулось, ведь едва Присцилла, только поступившая в юридический колледж, родила, как она тут же оставила сына на попечение родителей своего мужа. Да, первые месяцы она кормила его грудью и проводила с ним какое-то время, но она не ощущала с ребёнком ни родственной связи, ни собственных материнских чувств. Он был ей не нужен. И едва бабушка с дедом это поняли, как приняли заботу о внуке на себя.
Они любили Остина. Горячо и отчаянно. Но совершенно по-своему. С ранних лет мальчик понимал, что у него какая-то не такая семья. Отец и мать приходили ночевать, сюсюкались с ним и общались, но в целом их куда больше интересовала их личная жизнь и начинающиеся карьеры. Из детского сада его забирал дедушка. Завтраки и ужины готовила бабушка. Она же читала книжки на ночь, стирала его вещи и покупала новые. Дед целые дни проводил либо на диване перед телевизором, либо на заднем дворе с газетой в руках. Он был сварлив, суров и в меру строг, но Остин знал к нему подход и умело его использовал для того, чтобы добиваться своего. Ветеран войны во Вьетнаме, Освальду достаточно было лишь намекнуть о деньках былой славы, как мужчина тут же вдавался в длинные, красочные и во многом захватывающе ужасающие истории, за которые его часто ругала жена. Остин обожал эти рассказы. Они оживляли его совершенно неуёмное воображение. Он любил играть в войнушку с друзьями, разъезжать по улице на великах с видом, будто они едут на танках и гонять стаи голубей, бросаясь на них с палками, на месте которых представлялось боевое оружие.
Хейз рос активным, любознательным и жутко наглым ребёнком. Манеры, над которыми так билась бабушка, постоянно вступали в конфликт с врождённой прямолинейностью. Он много читал, особенно увлекаясь приключенческими рассказами вроде «Робинзон Крузо» и Жюль Верном. Показывал неплохие результаты в начальной школе и в целом имел все задатки вырасти достойной личностью.
Ему было двенадцать, когда родители развелись, но, если честно, Остин совсем не заметил разницы. К этому времени мать уже несколько лет жила отдельно, а отец довольно часто не появлялся в доме неделями. В разговоре бабушки и деда он случайно подслушал, что, оказывается, их сын обзавёлся новой семьёй, но почему-то никто из них не посчитал важным сообщить об этом внуку. Так он и рос, ограждённый от родителей, не ощущая от них той любви, что он часто наблюдал, находясь в гостях у своих друзей.
В старшей школе он был сравнительно популярным парнем, хотя, конечно, до элиты вроде спортсменов ему было далеко. Он руководил редакционным кружком, в котором группа энтузиастов трудилась над школьной газетой, пробовал себя в театре, но без особого успеха, занимался большим теннисом и метил в президенты класса. Его наглость, упрямство и отсутствие присущего подросткам стеснения как бесило некоторых, так и вызывало симпатию. Именно он зачастую оказывался тем, кто боролся с нововведениями школьной администрации, отстаивая интересы одноклассников. Это же помогло ему в выпускной год таки получить президентские привилегии.
К окончанию школы Остин уже однозначно знал, кем хочет стать. Без малейших колебаний он выбрал для себя стезю журналистики и поступил в колледж с блестящими результатами. Примерно в это же время заболела бабушка, скончавшаяся через два года. Это было непростое время для Хейза, и особенно для деда, но они справлялись. Так, по крайней мере, считал Остин, пока на больничной койке не оказался Освальд. Потерять его, почти сразу после бабушки, оказалось невероятно тяжело. Всего за несколько лет он остался совершенно один, ведь и мать, и отец жили своими, совершенно не связанными с ним жизнями.
Для его учёбы настали трудные времена, так как своё горе он пытался загасить шумными студенческими вечеринками, выпивкой и лёгкими наркотиками. Это чуть не стало причиной для отчисления, ведь он завалил несколько экзаменов, но его вовремя поставил на место научный руководитель, который видел в Остине блестящий ум и все задатки стать величайшим журналистом. Его характер отвечал всем требованиям, необходимым для профессии. И этот же преподаватель на лето взял Хейза с собой в рабочую поездку, где, путешествуя по странам Центральной Америки, они освещали насущные экономические, политический и военные проблемы.
Остину представилась реальная возможность увидеть то, что могло бы ожидать его в будущем. Перспектива постоянных командировок, путешествий и вполне реальная опасность попасть в неприятности заворожили его, помогли отпустить горе и вновь взяться за голову. Он успешно окончил колледж и, устроившись на работу в местное издание в Сиэтле, почти сразу же взялся за серьёзное расследование. Он не хотел писать о погоде, прорыве труб в местной школе или неудачных авариях на дорогах. Хейз метил в высший эшелон, в элиту. Он хотел стать военным корреспондентом.
Первая его настоящая командировка состоялась в Венесуэлу, затем он проехал по странам Африки, а затем сконцентрировал всё своё внимание и силы на Ближнем Востоке. Остин считал, что граждане Америки должны знать своих героев в лицо и должны иметь представление о том, что творится в мире. И причём иметь честное представление. Ему постоянно приходилось иметь дело с военными, политиками и представителями властей. В ранние годы Хейз имел довольно чёрно-белое понятие о реальности, однако, чем больше репортажей он делал и статей писал, тем более размытыми становились его рамки. Он видел море несправедливости, боли, страданий и смертей. Ребята, сопровождавшие его в военных колоннах в одну сторону, нередко возвращались вместе с ним обратно, только уже не на соседних сидениях боевой техники, а в гробах. Он встречал беженцев, видел и слышал их судьбы, и это разрушало его представление о том, что войны — это благородство и сила. Тем не менее всё увиденное ничуть не отвратило его от профессии. Напротив, Остин стал ещё критичнее и резче в своих статьях. Он не боялся писать о проблемах, не боялся называть имена и места, хотя за последнее ему особенно часто приходилось оправдываться перед руководством.
Во время одного из вынужденных отпусков, в который его уже не первый раз отправил главный редактор после особенно критичной статьи, Хейз познакомился с Шарлоттой Росс. Его личная жизнь до этого дня хоть и была насыщенной, но никогда ещё не сияла так ярко. На фоне нового знакомства все его прошлые влюблённости и романы просто утратили силу. Остин потерял голову. Чарли представляла собой всё то, что ему так нравилось в женщинах. Красоту, силу, чувство юмора и непробиваемую уверенность в себе. Хейз никогда не был слабым и не искал того же в своих увлечениях. Ему нравилось, что они были на равных. Однако он и подумать не мог, что в своём молчаливом презрении к собственным родителям, бросившим его на бабушку с дедом, он во многом повторит именно их судьбу.
Не прошло и полугода со дня знакомства, как Шарлотта сообщила ему о беременности. С учётом того, что всё это происходило на фоне Олимпийских игр, голова Хейза шла кругом. Он даже толком не успел оценить ни масштаб предстоящих сложностей, ни то, насколько ему в действительности это вообще нужно. В конце концов, он не был подлецом, а его чувства к Чарли были настолько сильны, что он даже без требовательных намёков её отца сделал ей предложение. Ему казалось, что этого будет достаточно. И, чёрт возьми, видят боги, как же сильно он ошибался.
Шарлотта была на седьмом месяце, когда он отправился в очередную рабочую командировку на границу Сирии. То, что должно было оказаться общим репортажем о нарастающем конфликте превратилось в настоящий ад, когда на их конвой напали. Часть военных расстреляли, его же и выживших взяли в плен боевики. Раньше Остину приходилось лишь слышать о подобных историях, встречаться с очевидцами и участниками. Теперь же он сам стал военнопленным у террористов, требовавших немедленно освободить одного из их лидеров, иначе они всех убьют под пытками. Почти три месяца он провёл в грязном подвале в компании других заложников и крыс. Их морили голодом, их избивали и пытали, им угрожали, но их не убили. В конечном счёте правительство США сумело договориться и провести обмен, вернув захваченных американцев домой.
Остин был сам не свой. Вернувшись домой, к жене и новорожденному сыну, чей приход в мир он должен был встречать лично, Хейз страдал от хронического бронхита, клонящегося к воспалению лёгких, язвами на коже, истощением и приступами паники. Он не был сломлен в полном понимании этого слова, но посттравматический синдром испытывал на себе очень остро. Ему пришлось быстро восстанавливаться, и он не побоялся заняться своими проблемами, тут же начав терапию с психологом, который со временем помог избавиться от синдрома.
К сожалению, это наложило очень сильный отпечаток на их с Шарлоттой семейную жизнь. Не имея перед своими глазами ролевой модели и страдая из-за последствий плена, Остин всё делал не так. Он стал жёстче и резче. Он не шёл на компромиссы в тех вопросах, где это требовалось, зато соглашался с тем, с чем стоило бы спорить. Бесчисленные общие темы и интересы, которые объединили их когда-то с Чарли, разбились о скалы реальности и её неприятия. И, само собой, Тобиас стал одной из главных причин основной части конфликтов. Они не соглашались в вопросах воспитания, оба циклились на своих профессиях, отказывались что-то менять и исправлять ошибки. Если первый год брака был полон тревог и преодоления последствий, второй строился на попытках что-то исправить и уладить, то третий превратился в холод и отчуждение.
Вопреки всякой логике Остин не бросил свою работу. Напротив, возобновление командировок стало частью его терапии по восстановлению. Он не хотел бояться. Этого, само собой, не понимала Чарли. После бесчисленных и бесплотных попыток что-то исправить они в конце концов развелись и разъехались. Однако Хейз не хотел становиться копией своего отца ещё и в этом, поэтому он не бросил Тоби. Они с Шарлоттой сумели договориться и разделили опеку. Остин регулярно выплачивал алименты, навещал сына и продолжал присутствовать в его жизни.
Спустя пару лет ему пришло выгодное предложение о работе в столице. Его приглашали на должность штатного журналиста в политизированное печатное издание с перспективами карьерного роста. Устав от Сиэтла и его сравнительной удалённости от остального мира, Хейз согласился и переехал. Теперь встречи с Тоби стали большой редкостью, но он продолжал регулярно звонить и общаться с подрастающим ребёнком. Отношения с Чарли тоже постепенно выровнялись, потому что теперь им не приходилось жертвовать своими интересами и взглядами во имя поддержания любви и брака.
Два года спустя Хейзу предложили должность главного редактора. Это сильно ограничивало его передвижение по миру, но при этом давало возможность расширить штат журналистов и вообще переделать издание по своему желанию и под свои взгляды. А взгляды Остина стали довольно суровыми и недовольными. С учётом того, какой беспредел начал происходить в мире, он стал активно критиковать власть и правительство. Он совершенно не поддерживал этих идеалистов-пацифистов, называвших себя «Contra», но при этом за долгие годы работы начал испытывать острое отторжение к войне и военным вмешательствам. Он видел, что это делает с людьми. Во что превращает их жизни. И потому Хейз стал выступать за рациональные и эффективные переговоры с видимыми результатами, а не за ту пустую полемику, которую разводили США и ООН в противоречивом конфликте с Китаем и Россией.
За несколько дней до 4 августа 2020 года он прилетел в Сиэтл, чтобы навестить Тоби и провести с ним некоторое время. Тогда же он узнал о благотворительном мероприятии на военной базе и, воспользовавшись своим статусом, получил возможность попасть на праздник в качестве одного из журналистов. Они неплохо проводили время вместе с Чарли и сыном, когда среди присутствующих гостей Хейз увидел знакомое лицо и поспешил подойти и пообщаться о насущных проблемах. Как раз в этот момент шум оркестра заглушился громкой сиреной, а затем весь мир погрузился в мракобесие и безумие. Остин не сумел сориентироваться, не смог вернуться к сыну и Шарлотте, так как его резко оттеснила толпа. В безрезультатных попытках что-то сделать Хейз направился вслед за военной колонной, окружённой дикой толпой. Он едва не угодил под выстрелы, сильно подвернув ногу на ходу. Хромая и испытывая острую боль, ощущая тычки со всех сторон и до отвращения знакомый запах пороха, мужчина оказался в бункере за мгновение до того, как двери захлопнулись, так и не понимая, где его семья и что с ними случилось.
