Иногда жизнь бывает несправедлива. Хотя… разве справедливость существует в этом мире? Всё разговоры о ней, всё это грёбанное морализирование – полный отстой. У каждого своя правда, которая заключается в том, что каждый хочет или потешить своё самолюбие и пожить на всю катушку, или оторвать кусок пожирнее. А чаще всего – и то, и другое…
… Сейчас, сидя на станции метро, вдыхая дым, что поднимается от металлических бочек, в которых горит огонь, не так просто поверить, что всё случившееся прежде – не видение. Не набор неясных, промелькнувших образов, вторгшихся в беспокойный сон перед тем, как приходится вставать, чтобы проверять охрану на выходе или отправиться на очередную вылазку наружу, чтобы добыть жратву… Не доверишь же это тем педикам, что мечтали пойти на мировую с китаёзами, верно?
Хотя, может быть, творящееся теперь - всего лишь долгий, до боли натуральный похмельный бред, а прошлое как раз и реально?..
Тут нет однозначного ответа – есть только необходимость доказать, что ты сильнее, навязать свою волю, потому что иначе не удастся выплыть из того дерьма, в котором они все оказались.
И есть воспоминания…
…Зелёная лужайка за окном, солнечные лучи, врывающиеся в спальню. Звуки фортепиано, доносящиеся с первого этажа. Маленький Рэй потягивался в постели, стряхивая с себя дремоту. Ему всегда нравилось слушать, как мама играет…
Ему было одиннадцать, когда отец – преподаватель колледжа - ушёл из семьи к своей бывшей ученице. Они любили порассуждать о гуманизме, о свободе, о гражданских правах. С ней Роберту Хэмилтону было наверняка куда проще, чем с матерью Рэя, Мадлен, что была воспитана в респектабельной семье в Луизиане и придерживалась весьма строгих правил.
Его новую жену звали Сьюзен. Но младший Хэмилтон назвал её – сначала про себя, а когда чуть подрос и вслух – малолетней блядью.
…Уж он-то должен был стать нормальным мужиком. Никаких соплей, никаких дебильных разговоров о правах индейцев, чернокожих, многодетных мамаш-наркоманок, что рожают от первого встречного. И к чёрту все эти колледжи. После школы Рэймонд пошёл в армию. К слову, дед по материнской линии – Арнольд Спенсер – его поддержал. Образование не убежит – а служба научит многому…
Рэю нравилось служить. Он всегда был на хорошем счету у начальства – ответственный, исполнительный, уверенный в себе. Порой случались драки с сослуживцами – обычно с темнокожими или выходцами из Мексики – но жаловаться на Хэмилтона никто не рисковал.
Рядовой… Капрал… Сержант… Когда началась война в Ираке – в 2003-м – он находился в звании лейтенанта. Капитаном Рэймонд стал уже на Ближнем Востоке. Вот там, и правда, можно было разгуляться. Война всё спишет, не так ли? Иракцем больше, иракцем меньше – какая разница? Не будешь же думать о том, чтобы сохранить их жизни, держа в руках штурмовую винтовку и имея возможность безнаказанно нажимать на спусковой крючок?
Хэмилтону нравилась эта война – нравилось устанавливать свои правила, подчинять, подавлять огнём. В обязанности их подразделения входило обеспечение порядка на территории, занятой американской армией.
Вот Рэй и обеспечивал…
Именно там – за океаном, в Старом Свете – стало очень просто плевать на все те правила, что напыщенно называли общечеловеческими ценностями, и позволять себе думать только о продуктивности, только о результате.
Впрочем, нет – не только. Ещё и об удовольствии, разрешая себе глотнуть виски и бить от души тех, кто подозревался в том, что помогал режиму Хусейна. А ещё там были местные девки, которые ни черта не понимали по-английски, но которых и не нужно было особенно уговаривать. Обычно оказывалось достаточно пригрозить оружием.
Хорошее выдалось времечко…
Это уже потом, когда капитана Хэмилтона вернули на родину, в США, вылезли какие-то журналюги с разоблачительными статьями и неизвестно откуда взявшимися фотографиями расстрелянных мирных жителей.
Армии традиционно не нужны громкие скандалы – особенно если есть хоть малейший шанс их избежать.
Рэя заставили уйти в отставку. Тихо-мирно. По-доброму. По состоянию здоровья после обследования в госпитале.
Ему пришлось вернуться в родной Сиэтл, штат Вашингтон.
С навыками, полученными на службе, не пропадёшь. Это ведь не пустая болтовня, которой учат в колледже. Морская пехота готовит к реальной, а не к вымышленной жизни.
Тем не менее, крутиться приходилось. Капитан в отставке подрабатывал охранником, выполнял разные – порой конфиденциальные – поручения. Перевозил грузы, не спрашивая о содержимом коробок и – по настоянию заказчиков – стараясь не маячить перед полицейскими постами. Да плевать на всё – лишь бы платили.
Хэмилтону действительно платили – так, что можно было купить еду, выпивку, кое-какие шмотки да ещё и погулять время от времени с девочками, которые готовы на что угодно за сотню-другую долларов.
Потом ему пришло в голову оформить лицензию частного детектива. Впрочем, само собой, никакими расследованиями Рэй не занимался – мог проследить за кем-нибудь, мог сопроводить клиента на важную встречу. Ну, и выполнял другие пожелания – порой не особо законные, порой – совсем незаконные.
Поучить жизни ублюдка, что повадился ходить к вашей жене?
Вытрясти нужную информацию из не особо разговорчивого человека?
Разгромить офис конкурентов по бизнесу?
Да не вопрос. Любой каприз за ваши деньги.
Конечно, за все эти годы не обошлось без конфликтов с полицией. Несколько раз Рэймонда допрашивали как свидетеля – ничего пришить не смогли, вот и пытались надавить хоть как-то. Бывший морпех по этому поводу не особенно переживал и даже не требовал адвоката, снисходительно соглашаясь помочь органам охраны правопорядка, и сообщить всё, что ему известно.
Разумеется, Рэя пасли, прекрасно понимая, что отсутствие прямых улик не означает законопослушность.
И в шестнадцатом всё-таки повязали прямо на месте – тогда капитана нанял один довольно богатый парень, чтобы тот потолковал с его кузеном, претендующим на наследство.
За нанесение тяжких телесных повреждений Хэмилтону грозило провести за решёткой не один год – и тут уж присяжные явно были бы не на его стороне.
Но неожиданно копы сами предложили уладить всё без адвоката. Не доводить дело до суда, не пускать в ход вещественные доказательства в обмен на сотрудничество.
Если говорить простым человеческим языком, то Рэймонду, имевшему уже немало знакомых в криминальных кругах, банально предложили стучать на подельников и клиентов.
И что тут прикажете делать? Кидать понты и разыгрывать принципиальность?
Или соглашаться и оставаться на свободе?
Бывший морпех дураком не был. И потому предпочёл второй вариант.
…Конечно, Хэмилтон поддерживал связь с бывшими сослуживцами. Время от времени созванивались, собирались выпить пива или чего покрепче, вспоминали прошлое.
Разве удивительно, что когда радикально настроенные сторонники разрешения конфликта с Россией и Китаем, среди которых было немало военных, стали выступать против «Contra», Рэя попросили сливать информацию и об этом?
Неудивительно.
Он участвовал во многих демонстрациях, во многих столкновениях. И знаете что? Неожиданно понял, что ситуация может и доставлять удовольствие, потому что гарантирует ему вседозволенность. Есть шанс отрываться по полной программе – и знать, что ничего не прилетит в ответ со стороны закона, даже если потом поймают…
Четвёртого августа он был совсем не против приложить покрепче этих грёбанных пацифистов. Хэмилтон ведь вполне искренне не выносил их.
Когда всё началось, он, как и многие другие, постарался скрыться в метро – так и оказался на станции «Pioneer Square Station».
Тому, кто не один год отслужил в морской пехоте, выжить среди паники и давки куда проще, чем простым горожанам.
Вот Рэй и выжил.
А потом… Потом оказался в числе тех, кто пустил в расход досаждавших им копов и стал пытаться продолжать жить в новых условиях, ничуть не сомневаясь, что по праву сильного можно позволить себе всё. Без исключений.
